Западные журналисты время от времени преисполняются странной любви к таким вот картинкам русского пьянства. А тамошние обыватели, привыкшие к тому, что крепкие спиртные напитки не положено распивать на улицах, а если уж этим и заниматься, то бутылку непременно упрятать в толстый бумажный пакет, вздыхают и бормочут что-то про russian barbarian.
Традиция таких снимков, как правило, постановочных, имеет весьма древние корни. Например, вот эта театрализованная композиция, подписанная Русские выпивохи в Сибири, датируется второй половиной XIX века (ориентировочно 1870-74 гг.).
Её автор, Фридрих Август Людорф, совмещал функции купца и консула Германии за Уралом, неплохо обогатился на торговле российским с Дальним Востоком и под занавес жизни получил за дипломатические заслуги приставку фон к своей фамилии.
Но это, разумеется, далеко не всё.
Перенесёмся из прошлого в настоящее. Вот, что сегодня западному обывателю показывают по теме.
Это опять отличился The Economist.
Так, чисто для сведения. В 2012 году Россия произвела 978 млн литров водки, ещё 12 млн литров крепких алкогольных напитков всех видов (виски, коньяк, текила, ром, граппа и т.п.) импортировала. Из произведённого объёма 26 млн литров ушли на экспорт, а примерно 10% отправились в складские запасы. И в связи с очередным этапом внедрения ЕГАИС это был пиковый год производства национального русского напитка.
Иначе говоря, The Economist вдвое завысил данные о водке по России. Но при этом не стал указывать потребление бурбона в США (скотч там куда менее популярен), коньяка и арманьяка во Франции, джина в Англии и т.п. В итоге картинка получилась - загляденье!
Ошибается это издание уже не в первый раз по теме пьющей России. И совершенно игнорирует все вежливые указания на ошибки - с цифрами и фактами. Что наводит на мысли. Может, это такая редакционная политика?
Journal information