Разумеется, так говорят преимущественно очень молодые люди. Те, кому и 50 лет кажутся весьма и весьма отдаленной перспективой. Некоторое прозрение – и то не у всех – наступает лет после 40. А после 45 появляется вполне определенный интерес к пенсионной тематике.
Но вернемся к молодежи. Странно, что люди, не проявляющие суицидальных наклонностей, выдвигают на первый план довольно-таки мрачный аргумент – «а если я умру раньше».
Черт возьми! Ну почему никто, практически никто не думает, а что же с ним будет, если он благополучно доживет до пенсионного возраста? На какие средства он будет жить десяток-другой лет после выхода на пенсию (о том, что даже у нынешних пенсионеров шансы на долгую жизнь в пенсионном возрасте уже сейчас весьма высоки, говорится здесь)? На какие деньги он будет оплачивать коммунальные счета, покупать лекарства, одеваться и кормиться?
На государственное пенсионное обеспечение надежд в этом плане мало. А продолжающееся старение населения России вкупе с довольно вялой макроэкономической динамикой страны делают эти надежды еще более призрачными. Дай Бог не умереть с голоду на пенсионную подачку от государства!
Или, напротив, надо желать умереть быстро и не мучаясь аккурат после 60-ти?
Словом, действовавший во времена СССР социальный контракт «покорный труд в обмен на пристойную старость» приказал долго жить. Но связанные с ним иллюзии почему-то остались – даже у тех, кто практически и не жил в Советском Союзе. Судя по общению с молодыми людьми, уверенность в том, что забота о пожилых – это долг государства, пока у них преобладает.
Ох, и когда же, наконец, до каждого дойдет, что ответственность за свою достойную старость лежит в первую очередь на самом будущем старике, пока он еще молод?
Journal information