На три жизни хватит с лихвой. Тема забита и затёрта настолько, что ничего дельного уже и не скажешь, наверное…
Так что в Альманахе она – табу. Ибо набила оскомину.
Но и далеко уходить от вопросов гендера всё же не будем. Популярны они сегодня почему-то.
Вот, скажем, мальчик Вася предпочитает таскать портмоне с денежными купюрами и банковскими карточками в заднем кармане брюк. А ещё он носит рубашку навыпуск и считает, что его лопатник надёжно прикрыт от чужого недоброго взгляда.
Неудивительно, что однажды бумажник у Васи кто-то умелый аккуратно экспроприировал в свою пользу. Да так ловко, что пропажа обнаружилась лишь когда начали приходить смс-ки о снятии денег с карточек. Ибо Василий пин-коды бережно хранил в том же самом портмоне.
Конечно, Вася может негодовать по поводу плохой работы полиции, ругаться из-за бардака в стране, пенять Господу на несовершенство мира, молить о порче на всех щипачей и прочих личностей, не уважающих частную собственность. Может он и себя считать невинной жертвой обстоятельств, причём вполне искренне. Но поддержим ли мы его в этом мнении? Или спросим, где его мозги были раньше и нет ли в инциденте частички его вины?
Или вот, скажем, мальчик Петя любит вечерами спрямлять дорогу через тёмную аллею, где тусуются рокеры, байкеры и просто гопники. Нрав у него мирный, походка быстрая, а ещё – многолетний навык утреннего бега трусцой. Пётр искренне верит, что этого достаточно, чтобы избежать неприятностей.
Неудивительно, что однажды Пете кто-то дерзкий хорошенько настучал по голове, корпусу и некоторым другим частям тела. Да так основательно, что лишь мастерство врачей помогло избежать летального исхода и прочих серьёзных осложнений.
Конечно, Петя может возмущаться отвратительной работой полиции, материться из-за неспособности власти навести порядок в стране и умолять Господа навести чуму и сухотку на всех, кто не уважает право неприкосновенности личности. Может он и себя считать невинной жертвой обстоятельств, причём вполне искренне. Но поддержим ли мы его в этом мнении? Или спросим, о чём он только думал и не допускает ли хотя бы малейшей своей ответственности за случившееся?
А вот есть ещё девочка Маша. Она любит короткие юбки, дерзкие топики и мужское внимание. Последнее она любит настолько, что совсем не против дать согласие случайному знакомому на «посидеть, послушать музыку» у него дома. А ещё она считает, что умение бросить ледяной взгляд на хама и привилегии пола – надёжные хранители её спокойствия.
Удивит ли вас, что однажды машино целомудрие серьёзно пострадало от неджентльменского поведения своего случайного знакомого? Не помогли не ледяные взгляды, ни громкие крики, ни отчаянное сопротивление…
Теперь Маша винит во всём безрукую полицию, коррумпированный Кремль, весь шовинистически-свинский мужской род и даже некоторых своих сестёр по полу, «рожающих всяких козлов». Себя же считает невинной жертвой. Её мечта – чтобы приняли такой закон, по которому всем женщинам дали бы право на огнестрел и на невозбранное его применение против мужчин, в отношении которых ещё и стоило бы ввести принцип «презумпции виновности» – мол, если застрелен женской рукой, то так и надо.
Безотносительно к машиной законодательной инициативе возникает такой вопрос. Сколько камней будет брошено в того, кто попытается хотя бы в мягкой форме намекнуть, что Маше стоило бы задуматься о собственной ответственности и, возможно, сделать несколько иные выводы из произошедшей с ней трагедии?
Journal information