И этого удара нефтезависимая российская экономика не переживёт.
Рассуждающие в такой парадигме несколько упускают из виду ещё одну грань проблемы - иранский газ. Тогда как именно его экспорт в ЕС после снятия санкций может больше повредить амбициозным газовым планам Америки, чем текущим потокам Газпрома. И тут уже Вашингтон предстаёт в роли пилильщика ветки.
Что касается иранской нефти, тут цифры говорят сами за себя. С начала 1990-х и по 2012-й Иран добывал около 4 млн барр./день, по некоторым данным сейчас его добыча упала до уровня около 3,0-3,2 млн барр./день. Текущий экспорт в Китай и другие страны, не признающие американские санкции, составляет 1,2 млн барр./день. Плюс есть ещё 35 млн баррелей в нефтехранилищах. По расчётам Сергея
akteon Вакуленко, которым доверять можно ввиду профессионализма автора, если снимутся нынешние санкции, то наверное можно ожидать возвращения на мировой рынок около 0,8-1,0 млн барр./день. Это примерно 1% мирового потребления в данный момент. Американская частная компания Stratfor оценивает возможный вклад Ирана в мировой нефтяной рынок вдвое скромнее - 0,4-0,5 млн барр./день.Сильно ли такой прирост обвалит цены? Вряд ли. Причём для любителей рассуждать на перспективу есть ещё один нюанс. Иранская нефтяная отрасль после нескольких лет финансового голода и хронического недоинвестирования сталкивается с серьёзными проблемами в части возможностей наращивания добычи. И при существующих ценах на нефть вкладывать средства в
повышение нефтеотдачи пластов и реанимацию законсервированных месторождений ни европейским, ни американским компаниям совсем не с руки. Да и снятие санкций с Ирана пойдёт небыстро.
С другой стороны, Иран крайне заинтересован в росте экспорта газа. При президенте Ахмадинеджаде его поставки за рубеж не считались приоритетным направлением экономической политики. Сейчас, после прихода к власти Хасана Рухани, провозглашён план увеличить к 2020 году объёмы добычи газа до 1,2 млрд кубометров в сутки и почти треть его пустить на экспорт. Наибольший потенциал с точки зрения экспортных поставок в современном Иране представляет месторождение Южный Парс, откуда газ уже сейчас может отгружаться потребителям в виде СПГ, а в перспективе может пойти через Турцию, по одному из строящихся сейчас газопроводов - по Трансанатолийскому (TANAP) или по Трансадриатическому (TAP).
Но в первом варианте иранский газ оказывается на европейском газовом рынке прямым конкурентом американскому, для которого также требуется наличие целой сети терминалов по приёму СПГ. А во втором, учитывая пропускную способность TANAP (16 млрд кубометров в год на первом этапе, из них только 10 млрд - для Европы) и TAP (10 млрд кубометров в год), Иран сможет "откусить" у Газпрома совсем не так много. Тут, скорее, речь о том, насколько сами эти проекты с участием Азербайджана и Туркмении угрожают позициям России на европейском газовом рынке, но это - самостоятельная история, к иранской проблеме отношения не имеющая.
И, да, сами американцы признают, что дополнительные 50 млрд кубометров сжиженного газа, доступных для экспорта из Соединенных Штатов в течение ближайших пяти лет, не смогут конкурировать с Россией по цене вследствие низких эксплуатационных и транспортных расходов российского природного газа. Зато, повторюсь, с этими объёмами очень даже мог бы конкурировать Иран после снятия санкций.
Так кто кого перехитрил в Лозанне?
Journal information